|
Глава 7 Игорёк Дежурному снились лошади. С детства его неодолимо
влекло к лошадям. Городской парнишка,
родившийся, когда гужевой транспорт в городе себя изжил, коней видел
только в кино, да когда с родителями бывал в гостях в деревне. Как-то даже
удалось покататься на неосёдланной колхозной кобыле. Всё возле лошадей
вертелся, да глаз от них оторвать не
мог. Попросил местных пацанов, за лошадьми
присматривавших, дать покататься. – А ты когда-нибудь ездил? – Спросили те. – Ездил, – соврал Игорёк. – Ну ладно, бери вот эту, – указали на щипавшую
рядом травку, неосёдланную лошадь, – она смирная. Игорёк почти не верил в привалившее счастье: вот
сейчас сбудется его мечта, наконец-то он окажется верхом на коне! Взобраться
на спину кобыле без посторонней помощи Игорь не мог, даже не представлял, как
это возможно сделать. Помогли местные. Один удерживал лошадь, другой ловко
ухватив Игорька за голень, подсобил оказаться на хребте кобылы. Он радостно
водрузился на неё, любезно подведенную местными ребятишками, лихо проскакал
по деревне, то ли подпрыгивая в такт её бегу, то ли подбрасываемый от того
бега на каждом шагу. – Сейчас упадёт, – пацаны
беззлобно комментировали Игорёшкину джигитовку. – Лучше не надо, а то убъётся
ещё. – Да никогда он верхом не ездил, городской, наврал он нам. Однако
Игорёк не свалился и даже не испугался,
когда кобыла припустила в галоп. Парни переглянулись – уж больно
уверенно восседал этот приезжий
пацан на лошади, может, и ездил прежде, почему же тогда не знает
как на неё взобраться? А Игорь, вне
себя от счастья, мчался по деревне. Ему казалось всё здорово, лихо он
несётся. Но со стороны это смотрелось несколько иначе: скачет пацан на лошади
без седла, свалиться вот-вот может, а нет, удержался, ну и
слава Богу, не убился, не покалечился! Молодец. На память молодцу остались по
две долго не заживавших ссадины на том месте, которым сидят, и между ногами, точнее на внутренних
поверхностях бёдер. Парень долго ни сесть не мог, ни ходить нормально, но
очень собою гордился. Гордым он вообще был, можно считать, от самого
рождения. Гордым и временами заносчивым.
Заносчивость эта, правда, если
вдуматься, была ответом на, как он
считал, неадекватное к нему как к личности, отношение. Его не понимали, а ему
казалось, что не уважают. Он стремился быть, в своём понимании, на высоте, а
его грубо осаживали. Игоря всегда тянуло к верховой езде и… холодному оружию.
Не очень-то вписывающийся в современные реалии образ молодого человека с
мечом и на коне. Ну и вёл он себя соответствующим образом: голова высоко
поднята, с окружающими вежлив, можно сказать
доброжелателен, а панибратских отношений не допускает, пиво с окружающими не
пьёт, их, окружающих этих, вроде как за равных не держит. Читает рыцарские
романы и рисует мечи и шпаги. В общем, чудной
какой-то, не от мира сего. Дабы
отсрочку от армии получить, поступил в учебное заведение. Студентов, как
заведено, послали на сельхозработы. Разместили на
квартирах, то есть по хатам. Ну, удобств, естественно, никаких, жратва плохая. Жили люди не очень-то: выделенное колхозом
на корм студентам, хозяйками, у
которых те квартировали, делилось на части и готовилось из одной из
тех частей варево, напоминающее нечто из рациона домашней скотины.
Игорёк это есть не хотел, а тарелку с похлёбкой всё равно брал и ставил перед
будкой хозяйской собаки, вызывая недоумение и сокурсников, и хозяев. Ну не
понимал он такое блюдо, как макароны в супе, а псина,
так та была в восторге. Ну и Игорь пребывал в восторге оттого, что угодил
животному. Повеселиться любил, но как-то не принято в среде той было
безудержное веселье, всегда существовал некий “тормоз”, саморегуляция
какая-то. Игорь же хотел наслаждаться весельем, не оглядываясь на нормы и
традиции. Да какие там нормы: если хочется бабу, так в безраздельное владение ею, а петь, так чтобы долго и взахлёб от удовольствия
слышать и чувствовать эти звуки, чарующие и выметающие из сознания все тяготы
бытия. В общем, чтоб и кураж, и кайф, и время чтоб
не довлело, диктуя свои правила: типа на работу надо, или на учёбу, или вот
спать уже пора, и не шумите – все отдыхают от трудового дня, ...перед
следующим. Такой подход он терпеть не мог. |
На той “картошке”девки отдавались ему на сене, а всё было мало и хотелось
ещё, да не просто плоти хотелось, а приключений. Игорёк.
Ну, дирижёр, он, естественно, должен возвышаться над хором, чтоб видно было
всем. Игорёк и возвышался, стоя в кузове в полный рост. Волны удовольствия
накатывали и раскачивали парня, он весь был в “песне”, во власти звука
собственного голоса, во власти голосов своих товарищей по этой
необыкновенной, превратившейся из рутинной в романтическую,
поездке на грузовике. И надо же было такому совпадению случиться, что и
водитель попался ну почти с таким же залихватским настроем, решивший
проскочить под вот-вот закроющимся шлагбаумом на
переезде. Проскочил. Игорёк, в это время как раз
стоя допевавший: “Вместо хуя – тра-та…”,
вместо тра-та-та вписался лбом в тот злосчастный
шлагбаум и, хорошо ещё, что не скинуло на ходу с кузова, упал на его дно,
потеряв сознание. Ну, машина, и тут,
слава Богу, есть и домчала бедолагу в больницу с
такой же лихостью, как и пересекала переезд. Игорёху
выходили, на ноги поставили после той страшной черепно-мозговой травмы.
Только вот шрам остался, глубокий и безобразный. Теперь парень стеснялся
выходить “на люди”, а всё больше отсиживался дома, “проглатывая” одну за
другой книги, всё больше о старине да рыцарях. Ну и рисовать пристрастился.
Рисовал он не ахти как, изображал всё больше коней да воинов древних. Откуда
такая тяга у парня к старине родители понять не могли, а потом и внимания
обращать стали меньше. Ну, рисует, пусть рисует. И то благо, хоть по дворам
не шастает, пить не будет, не закурит, может,
человеком вырастет, а что изуродован, так на то Божья воля, а со шрамом этим
жить можно. Окончив учёбу, Игорь работать по специальности не пошёл,
некоторое время просидел дома, потом армия, один год после института. Там так-сяк перекантовался, ждал, всё не мог дождаться, когда
же эта дурь закончится: в кирзачах
без надобности топать, да нужники армейские драить. Ну, наконец
всё закончилось и честно отдавший родине ею же навязанный “долг”, Игорь
вернулся к родителям. На “гражданке” хорошо, да с такой, попорченной
шрамом физиономией куда пойдёшь? На танцы уж точно не пойдёшь, девку не
“снимешь”, разве что какая извращенка
юная захочет попробовать мужика пиратского вида. Вид и впрямь был
отпугивающий, а душа вот добрая. Вот с такой доброй душой ничего лучше Игорёша не придумал, как пойти трудиться в милицию. Парня
приняли сразу: образование есть, армию отслужил, такого ещё поискать надо, не
очень-то в милицию образованные идут. А тут такой, да ещё с “боевым” шрамом. В общем, взяли Игорька на
новую службу с радостью. Шрамом своим должен он был наводить ужас на
уголовный элемент, так, скорее всего за то, что страшная рожа
и взяли. Прослужил он в милиции пару годочков и
приключилась с ним новая беда.
Мотоцикл милицейский, за рулём которого был Игорь, наехал на
канализационный люк, не полностью закрытый крышкой. Ну, мотоцикл на скорости передним колесом в тот люк и въехал, а Игорь, через руль перелетев, получил очередную черепно-мозговую травму, с чем из милиции его и списали, присвоив группу инвалидности. Помаялся инвалид с группой, погоревал, а денег инвалидных на жизнь-то не хватает. Обратился к начальству своему бывшему, подсобите мол, пристройте куда. Те отмалчиваются, он снова с просьбой. Те пообещали подыскать парню место, да видно позабыли о нём. Наконец знакомые помогли устроиться сторожем на воротах мясокомбината. Теперь Игорь не бедствовал, да и родителям кусок-другой колбасы принести мог. А сны виделись прежние: лошади, да на коне он, в латах рыцарских и мечом опоясанный. Такой сон снился ему и сейчас на дежурстве.
|
