Продолжение >>

Глава 5

В Гольшанах

            “Нiшто так не мiла, як шнур нашых хат,     Гасцінныя нашы парогі...”

                                                    Ларыса Генiюш

Гольшаны встретили путника мелким осенним  дождём и зябким полумраком засыпающего городка. Гостиницы в местечке, естественно, не было никогда, если не считать таковой постоялый двор времён князя Витовта. Правда и существовать он перестал, ненамного пережив того же Витовта. Майкл плохо  представлял, где здесь можно заночевать. Спросить не у кого, местечко, словно, вымерло: на улицах ни одного человека, почти во всех окнах погашен свет. В центре городка, на фоне мрачного неба, массивно довлел над окружающей невзрачностью силуэт костёла. Ворота, за которыми через прилегающий дворик протянулась тропа к храму и тропка поменьше, к занимаемой живущими при костёле священнослужителями пристройке, заперты. Майкл, почерпнувший сведения о местечке и из старых книг, и изданных ещё “за польским часам”, журналов, и из заметок, опубликованных посетившими городок любителями старины в наше уже время, знал, что примыкающая к костёлу двухэтажная пристройка – здание монастыря францисканцев, возведённое несколько веков назад  по приказу властителя этих мест – канцлера Великого Княжества Литовского Павла Стефана Сапеги. С  этим именем и с этим местечком судьба его, Майклова рода, а значит и его самого, связана была накрепко, и история возведения монастыря не просто интересовала, а ловил он себя на каком-то, почти  противоестественном интересе ко всему, что касалось этого городка и этого строения в частности. Нет, воспитанный в стране с добропорядочными традициями, законопослушный Майкл не мог и в  мыслях допустить, что можно запросто преодолеть забор и оказаться у дверей той части монастыря, которую занимали ксендзы. Возможно, там и приютили бы гостя, уже продрогшего и промокшего. Майкл шёл вдоль забора, в надежде, что вот обнаружится в этой старинной загородке какая-то дверь, потайная, не потайная, но не запертая. Дверь не  обнаружилась. Он обошёл костёл с торца двора. Через улочку, в доме напротив, окошко светилось серо-голубоватым светом. Там ещё не спали, видно, обитатели досматривали телепередачу. Майкл перешёл на ту сторону улицы, подошёл к калитке. Раздалось злобное рычание, перешедшее в лай. В окрестных дворах лай был дружно подхвачен, и вскоре путника облаивала половина местечка. Разведя в недоумении руками и начиная жалеть, что затеял приключение с инкогнито, Майкл вернулся к костёльной ограде и продолжил движение вдоль периметра забора. К превеликой его радости, с тыльной стороны здание монастыря ограждено не было, и в одной из комнат первого этажа горел свет. Не веря в улыбнувшуюся удачу, он постучал прикреплённым к дверям старинным металлическим кольцом о такого же возраста пластину. За дверью раздались шаги, средних лет женщина впустила продрогшего гостя в помещение.

– Михал, – Майкл сам удивился тому, что назвался так, как к нему обращалась незнакомка из его видений, – приехал сюда посмотреть достопримечательности ваших мест, а тут непогода, стемнело, гостиницы в местечке нет, во всех домах видно спят  уже. Не могу ли я остановиться здесь?

–  Ну, проходите в комнату, да на вас сухой нитки нет.

Женщина открыла ведущую в глубь помещения дверь, и оттуда приятно повеяло теплом протопленной печи.

– Проходите, чувствуйте себя как дома.

За дверьми открылось неправильно-овальной формы небольшое помещение. За столом, под то ли незаведенными, то ли неисправными настенными часами что-то писала в толстенный гроссбух немолодая женщина с высокой, тщательно уложенной причёской.

– Чеслава Францевна, вот человек приехал посмотреть Гольшанские достопримечательности, а  остановиться ему негде, может пусть тут заночует?

     Женщина с высокой причёской изучающе оглядела гостя и, пожав плечами, произнесла:

– Чего уж там, не на улице ж ночевать, вон погода какая. Только…, – она сделала многозначительную паузу и вопросительно посмотрела на впустившую гостя, – здесь тепло, в остальных  помещениях не топлено. Здесь и переночуете.

Старшая гостеприимным жестом провела полукруг, как бы подчёркивая округлую форму помещения. Гость огляделся. Внезапно он упал на колени и несколько раз перекрестился, отбивая поклоны в сторону ниши в стене. Женщины удивлённо переглянулись. Майкл не видел их взглядов, стоя на коленях, он продолжал креститься, губы его почти беззвучно  шептали молитву. Заметно оживившимся взглядом он всматривался в углубление в стене, и вдруг, подползя на коленях вплотную к нише, попытался поцеловать воображаемое распятие, но ощутив пустоту, вдруг отпрянул назад, схватился за голову, губы перестали повторять беззвучную молитву, Майкл вернулся в окружавшую его реальность.

– Извините, мне показалось…

– Да, да, ничего страшного. Здесь это случается.

     Здесь вообще всякое случается. В общем, если вас  это не смущает, то оставайтесь, ночуйте.

– Помещение, где мы сейчас находимся, что   здесь?

– Это кабинет директора, а в здании находится филиал государственного музея изобразительных искусств. Мы занимаем половину бывшего францисканского монастыря, во второй половине, примыкающей к костёлу, живёт ксёндз с помощниками. Спать  будете вот здесь, на диване. Сейчас Светлана принесёт вам одеяло.

– Спасибо большое, вы так любезны к совершенно незнакомому человеку.

– Да что вы, не вы тут первый. Посетителей у нас   много, люди приезжают, интересуются. Бывает, что  заночуют в музее. Ну, нам пора.

Майкл взглянул на часы над столом. Заметив это, младшая с улыбкой сообщила:

– Да не работают они, здесь вообще часы работают не долго. Эти, так на девятый день стали, а ремонтировать бесполезно.

– Если что будет нужно, сторож в противоположном крыле, – заметила директор, – можно позвать. Наружную дверь мы закроем. Доброй ночи.

Попрощавшись с такими милыми, гостеприимными женщинами, Майкл уютно расположился на диване. Перед тем, как выключить свет и натянуть на себя одеяло, взглянул ещё раз на стенные часы, потом, опомнившись, на свои. “Ролекс” показывал полночь.

О том, что всё самое невероятное происходит в  полночь, Майкл знал с детства. А кто этого не знает? Книжки читают все. Майкл не верил в эти сказки. Правда как-то тревожно было на душе, но ничего такого-сякого сверхъестественного произойти не может. Часы у них тут ломаются! Так это их часы ломаются, пусть делать научатся часы сначала, а то байки рассказывают. Ни черта толком делать не умеют, живут как в средневековье: ни тебе отеля приличного, да что там приличного, никакого, ни сортира нормального… Люди-то хорошие, гостеприимные, а живут – хуже некуда…

С этими мыслями Майкл заснул. Спалось не долго. Проснулся от непонятных звуков: шуршание,  будто кто-то горстями сыплет мелкие камушки, и   шуршат они, шуршат над головой где-то на втором этаже монастыря, необитаемом и неотапливаемом. Майкл приподнялся со своей, уже согретой постели, прислушался. Шорох прекратился, зато помещение постепенно, как бы нехотя, но настойчиво нарастая, наполнял странный завывающий гул, затягивая в себя и окутывая неприятным вибрирующим холодком. Нет, он образованный человек, окончивший  Йельский университет, имеющий докторскую степень, он не может верить во всю эту чушь, о которой читал в старых журналах… Это он промок, наверное, простудился, возможно, у него температура и теперь вот чудится всякое… Надо спать, спать, а завтра  пойти к доктору, возможно, в этом Богом забытом  местечке всё-таки найдётся доктор… Или, ещё лучше, выпить чаю с водкой, и болезнь как рукой снимет. Не знаю, как доктор, но водка тут наверняка  должна быть. А теперь спать, спать. Майкл свернулся “калачиком”, как бывало в детстве, когда становилось вдруг страшно находиться одному в спальне, попытался внушить себе, что всё кругом соответствует законам природы, а шорохи и вой ему видимо  приснились. Под одеялом стал опять согреваться, тепло окутало тело, потянуло на сон. Майкл ухватился за угол одеяла и укрылся с головой.