|
Глава 22 Съёмки Ох, до чего же любопытные эти заезжие любители
старины. Вот и сегодня вместе со съёмочной группой, приехавшей в местечко
снимать документальный фильм, который, по замыслу авторов, должен подтвердить
бытующие слухи о Гольшанских чудесах, явились и
вездесущие любители-энтузиасты. Эти, сегодняшние, имея какое-то отношение к кинодокументалистике, а может просто хорошие знакомые
кого-то из “киношников”, осмотром местных
достопримечательностей не ограничились. По-своему понимая процесс проникновения
в сущность необычных явлений, эти два-три человека то и дело встревали в разговоры готовящихся к съёмкам
режиссёра и оператора, не переставая давать советы, как лучше и с чего
начать. Как ни странно, к некоторым рекомендациям съёмочная группа прислушалась,
и съёмка началась с… человеческих черепов. Черепа эти, найденные во время
реставрационных работ в монастыре и
собранные в ящик, музейные работники
охотно и в первую очередь демонстрировали приезжим гостям, интерес которых
распространялся дальше экспозиции картин, разместившегося в монастыре филиала
Государственного музея изобразительных искусств. Интерес же сегодняшних
гостей простирался не только далеко, но и глубоко. С подсказки примкнувших к съёмочной группе знатоков и
энтузиастов познания неизведанного, режиссёр обратился к директору
музея: – Чеслава Францевна, а нельзя ли этот ящик с черепами поместить в какое-нибудь укромное место, ну, например, туда, где их обнаружили. Кстати, и в самом деле, их где нашли? – Черепа и части человеческих скелетов найдены в земле под полом, во
время реставрационных работ и сохранились благодаря архитектору. Зодчий у нас
человек образованный, распорядился, чтоб не выбрасывали, а сложили в одном
месте. А часть обнаружили в подвалах монастыря во время расчистки. – О! – кинорежиссёр аж
подпрыгнул: – Прекрасно. Ящик с черепами отнесём в подвал, а во время съёмок его “обнаружим”. Идея понравилась всем причастным к сегодняшней съёмке. Чеслава Францевна возражать не стала. “Исследовать” подвал и “обнаружить” ящик с костями поручили Любе, коллеге режиссёра и страстной любительнице старины. Спускаться в пропахшее плесенью, тёмное, освещённое лишь свечой, дабы не лишать эпизод колорита, помещение, было жутковато, но во всём этом была какая-то интрига, и ощущение этой интриги манило в глубь подвала, помогало побороть внезапно подкравшееся чувство опасности. Люба ступила на лестницу, уходящую вниз, в этот таинственный полумрак, мысленно убеждая себя ничего не бояться. Следом, снимая и стараясь не оступиться на крутых ступеньках, двинулся оператор. Электроника камеры отказала, как только сводчатое потолочное перекрытие оказалось над головой оператора. Просто погасла контрольная лампочка, и камера перестала работать. |
– Что за чертовщина?! – Оператор пытался что-то исправить, но было слишком темно, а причина
неисправности не ясна. – Вот…, никогда
не ломалась... Договорить он не успел. Пламя свечи задрожало, то ли от порыва ветра, то ли от вибрации.
В голове мелькнуло: ”Откуда взяться ветру
в подвале, да и вибрировать тут, вроде, нечему”… Свеча погасла, на какое-то мгновение
воцарилась пугающая тишина. Вдруг оператор почувствовал, как ни с того ни с сего под ногами зашаталась ступенька. Он попытался удержать равновесие и… вместе с камерой
упал на Любу, сбив её с ног. Раздался
Любин крик: – Ой, нога, нога! – Что там у вас?! – всматриваясь вниз, прокричал
режиссёр. – Я, кажется, сломала ногу. – Андрей, помоги ей, мы сейчас спускаемся к вам! – Чему ты радуешься, ты же ногу сломала, и
тебе вдруг весело? Андрей слышал женский смех, совсем не похожий на смех Любы, но ведь кроме них в подвале
не было никого. – Это не я, Андрей, – дрожащим голосом произнесла
бедняга, – Это не я, давай выбираться отсюда
поскорее, помоги мне. Навстречу уже спускались
режиссёр и сопровождающие. У кого-то оказался электрический фонарик. – Помогите, возьмите камеру..., помогите
вынести Любу. Режиссёр, передав находившимся сзади так и не использованную
сегодня камеру, обхватил покалеченную женщину за бёдра, оператор держал её
под мышки. Так вот, вперёд ногами, они вынесли раненную
из подвала. – Вы слышали чей-то смех там, внизу? Компания переглянулась между собой. За всех ответил
режиссёр: – Да нет, никакого смеха не было, это тебе от боли
показалось. Андрей в разговор не встрял. Непонятно откуда взявшийся, вызывающий оторопь смех, давно исчез, будто остался там, на глубине, а в ушах Любы и тащившего её на себе Андрея эти назойливые, необычные звуки ещё долго отдавались жутковатым, звенящим эхом. Фильм пришлось снимать заново. Всё, что было снято до эпизода в
подвале, отсутствовало начисто, будто
и не снималось вовсе. Теперь подвал снимали,
осветив его юпитерами. Слишком светло, зато всё видно. Черепа на этот раз “нашла” Наташа,
девушка из числа сопровождавших съёмочную группу энтузиастов. Красиво так
“нашла”, получилось очень естественно.
Документальная лента о Гольшанских чудесах вызвала лёгкий переполох в среде студентов и творческой интеллигенции. В Гольшаны повалили любопытствующие. Музейные работники “отбивались” от любителей острых ощущений, желающих переночевать в монастыре в надежде увидеть призрак. |
